Как Европа мигрирует к краху

В этом материале я хотел бы остановиться на трёх моментах:

1. В Южной Европе полностью отсутствуют планы управления иммиграцией как из стран Африки к югу от Сахары, так и из Магриба.

2. Проевропейский нарратив продвигает нереалистичное представление о том, что европейская экономика выиграет от иммиграции больше, чем средний и рабочий классы пострадают от неё.

3. К этому следует добавить влияние на Европу поддержки Украины, которая бесполезна и вредна для финансов европейских государств всеобщего благосостояния, о чём свидетельствуют массовые протесты по всему Старому Свету, последний из которых состоялся в Бельгии 14 октября.

Давайте рассмотрим их по порядку.

Чтобы понять положение дел в исламском Магрибе и его последствия для стран к югу от Сахеля, необходимо заглянуть в недавнее прошлое. За последнее десятилетие «Аль-Каида в странах исламского Магриба» (AQIM)

собрала на востоке Ливии огромные арсеналы оружия, включая ракеты SA-7, и переправила их в Мали и Чад. С точки зрения асимметричной войны она стала самой хорошо вооружённой и технологически продвинутой армией в регионе, имея арсеналы в Тиметрине (север Мали) и в регионе Тенере в Сахеле. В то время как режимы стран Магриба даже после своих псевдодемократических революций продолжают мыслить традиционными терминами военной стратегии и по-прежнему думают о региональной оборонительной войне против давления соседних стран, «Аль-Каида»

 продолжает двигаться вперёд и готова к широкомасштабной технологически «длительной войне» на окраинах Магриба.

В этом случае у местных режимов не будет ни сил, ни, вероятно, ресурсов для управления конфликтом международного значения, который подпитывается непрекращающейся напряжённостью между ними. Показательно, что на момент написания статьи в Неаполе проходят переговоры по Средиземноморскому диалогу (MED). Изначально они сосредотачивались на диалоге между странами Средиземноморья, но в этом году на конференции очень мало представителей Магриба. Вместо этого наблюдается явный перевес гостей с Аравийского полуострова.

AQIM перестала быть «базой» (буквальное значение названия «Аль-Каида») для операций в Сомали и Афганистане, а локальное противостояние между сетью джихада и вооружёнными силами Магриба рискует стать разрушительным, поскольку AQIM может перемещаться между странами, использовать тыловые базы в районах, неподконтрольных центральным правительствам, и вести асимметричную партизанскую войну, которая гораздо быстрее реакции Марокко, Алжира или обеих Ливий.

Экономический кризис и порождённые им волнения в сочетании с массовой миграцией продолжают менять положение стран Магриба в мире. Ресурсов для приобретения новых систем вооружения и обновления оперативной доктрины будет становиться всё меньше, что создаст для AQIM и других группировок «Аль-Каиды», которые могут возникнуть, возможности предпринять новые асимметричные дестабилизирующие действия в Магрибе, Сахаре и Центральной Африке.

В своей последней статье я упоминал Ливию и её внутренние конфликты, в основе которых лежит борьба за ресурсы. Но есть ещё и Тунис, откуда мигранты регулярно прибывают в Италию. Аналогичная ситуация связана с Марокко и испанскими анклавами Сеутой и Мелильей. Если в 2009 году, до Арабской весны, которая по иронии судьбы началась здесь в декабре, Тунис добывал 107600 баррелей нефти в день и обладал значительными запасами природного газа, то сегодня добыча составляет 27000 баррелей. А новые негосударственные субъекты в Магрибе достигли критической массы, которая, безусловно, заинтересована в присоединении к стратегиям «рынка продавца» ОПЕК и Российской Федерации.

Миграция в настоящее время огромна, и у Италии нет возможности управлять ею в долгосрочной перспективе. В среднем содержание одного выходца из Магриба в итальянской тюрьме за торговлю наркотиками обходится примерно в 140 евро в день. Однако есть несколько простых проектов, которые можно было бы реализовать, чтобы предотвратить приток этих масс обездоленных людей на итальянские берега. Эти проекты, хотя и были задуманы ещё в XIX веке строителем Суэцкого канала Фердинандом Лессепсом, так и не были реализованы. Несложно было бы привлечь 60 тысяч тунисцев к рытью канала, соединяющего Средиземное море с впадиной Шотт-эль-Джерид, создав тем самым рабочие места и новую экосистему (животноводство, сельское хозяйство и так далее).

Это подводит нас ко второму пункту: европейскому огульному промиграционному нарративу. После так называемого «миграционного кризиса» 2015 года научные попытки объяснить это явление активизировались. Я хотел бы упомянуть здесь заслуживающие внимания статьи о Марокко и Алжире, опубликованные Институтом миграционных исследований в Будапеште.

Марко Джакони писал, что «транснациональная преступность, ориентированная на управление нелегальной иммиграцией, имеет тенденцию геоэкономически колонизировать слабые регионы ЕС, подчиняя их экономическим, политическим и стратегическим потребностям стран происхождения преступных организаций». Конечно, средиземноморский менталитет итальянцев помогает лучше интегрировать вновь прибывших, чем, скажем, в странах с псевдопротестантским или атеистическим строем, например в Швеции, которая серьёзно страдает от плохо управляемой и ещё хуже контролируемой иммиграции. Однако по Италии сильно ударил процесс распада того, что когда-то было единой семьей. Этот процесс, конечно, не был вызван миграцией, но она ему способствовала. Она всегда плохо контролировалась, особенно в эпоху после Каддафи. Ливия и Тунис в итоге превратились не просто в «открытые двери», а в инструмент шантажа.

Третий и последний пункт заслуживает отдельного анализа. Неконтролируемая, нерегулируемая иммиграция разрушает европейскую экономику. Различия между прибывающими с юга и с Украины не так важны. Явление одно и то же, различно лишь его происхождение. При этом на Украине мы имеем дело с конфликтом, который невозможно разрешить удобным для Европы образом, фактически с неудачной инвестицией. Пока можно сказать только, что профилактика лучше лечения. Поэтому для Украины речь идёт об «остановке и прекращении» конфликта, а для Магриба – о том, чтобы Италия открыла школы, где будущие мигранты могли бы освоить профессию, востребованную как в Африке, так и в Европе (например, ремонт кондиционеров), и после обучения направляла выпускников в ограниченном количестве в Европу, предоставив им эксклюзивные права. Также необходимо возвращать в Африку тех, кто не легализовал свой статус в Италии в течение трёх месяцев.

Поскольку в вопросах миграции мы имеем дело с людьми, а не только с цифрами, здесь нет единого решения – и благие намерения сами по себе вряд ли могут помочь. Если же взглянуть непосредственно на цифры, они чудовищны. Впрочем, есть люди, которые считают, что иностранные рабочие могут стимулировать европейскую экономику. 23 августа на ежегодном симпозиуме Федеральной резервной системы США в Вайоминге президент Европейского центрального банка Кристин Лагард говорила о роли иностранных рабочих в экономическом восстановлении еврозоны (не то же самое, что ЕС) после коронавируса.

По словам Лагард, половина роста занятости на 4,1 процента с конца 2021 года до середины 2025 года приходится на иммигрантов, которые составляют лишь 9 процентов рабочей силы ЕС. В Германии, по её словам, ВВП был бы на 6 процентов ниже без иностранной рабочей силы. Она утверждает, что миграция может сыграть решающую роль в смягчении дефицита рабочей силы по мере старения коренного населения. Это в лучшем случае является манипуляцией данными и неверной интерпретацией, поскольку упомянутые Лагард секторы структурно используют большое количество иностранных рабочих (сфера услуг, туризм, гостиничный бизнес), которые потеряли работу в 2020–2021 годах, а постпандемическое восстановление и создание рабочих мест частично связаны с тем, что эти секторы экономики восстановили равновесие после пандемии коронавируса. В результате новых рабочих мест не было создано, а были возобновлены ранее исчезнувшие вакансии.

Европейская риторика по вопросам миграции пропитана негативными настроениями. Если бы мы стали изучать, сколько украинцев одновременно воспользовались услугами государства всеобщего благосостояния в Германии в разных муниципалитетах или вернулись на родину с немецкими деньгами, мы бы лишь зря потратили время. Однако читателям следует знать, что только 54 процента получателей дополнительной защиты в Германии находят работу после шести лет проживания. Стоит напомнить, что, согласно стандартам ОЭСР, любой, кто работает хотя бы один день в месяц, считается в Германии занятым.

В заключение следует сказать, что пока Европа колеблется и пытается прикрыть свой северный балтийский фланг, юг предоставлен сам себе из-за отсутствия сильной, дальновидной и широкомасштабной политики.