Сражения на храмовых развалинах: как колониальное наследие взорвало границу Таиланда и Камбоджи

Вооружённый конфликт на камбоджийско-тайской границе начался 24 июля 2025 года из-за подрыва тайского солдата на мине. Таиланд назвал это провокацией и обстрелял камбоджийцев. Вскоре локальный инцидент перерос в масштабные боевые действия с задействованием тяжёлых вооружений, артиллерии, реактивных систем залпового огня и авиации. Обе стороны взаимно обвиняли друг друга в нанесении ударов по гражданской инфраструктуре, включая религиозные сооружения и медицинские учреждения. Результат столкновений довольно серьёзный – свыше 30 погибших и массовая эвакуация населения, приведшая к перемещению примерно 210 тысяч человек во временные лагеря. Тайские военные выдвинулись и установили контроль над частью нескольких приграничных деревень на территории Камбоджи, отрезали их и отгородили колючей проволокой. Местное население было вынуждено срочно покинуть свои дома. Несмотря на достигнутое при международном посредничестве (в том числе с участием лично Дональда Трампа) соглашение о немедленном прекращении огня, стычки на границе продолжаются по сей день.

Колониальные корни конфликта

Политико-правовые противоречия вокруг храма Преа Вихеар уходят своими корнями в колониальный период истории Индокитая. В 1904 году Сиам (Таиланд) и Франция, бывшая протектором Камбоджи (1863–1953), подписали договор о делимитации границ, согласно положениям которого в районе Дангрек, где располагается Преа Вихеар, граница должна была соответствовать линии водораздела. Это означало, что храм относится к территории Таиланда. Точное определение границ было возложено на Франко-сиамскую смешанную комиссию. В 1907 году французская команда картографов составила серию из 11 карт, которые были отправлены сиамскому правительству. На карте под названием «Дангрек – Комиссия по делимитации границы между Индокитаем и Сиамом» граница проходила к северу от Преа Вихеар, тем самым располагая храм на территории Камбоджи

. Таиланд получил карты, никак не отреагировал и десятилетиями их использовал для официальных целей, при этом не выдвигая возражений против проведённой на карте границы в районе храма

.

С обретением Камбоджей независимости в 1953 году противоречия в отношениях с Таиландом вышли наружу, тайские военные заняли территорию храма своими войсками, а Камбоджа инициировала разрешение спора международно-правовым путём в Международном суде ООН в 1959 году. Международно-правовая позиция Камбоджи основывалась на факте молчаливого согласия Таиланда с картой 1907 года. Таиланд, однако, оспаривал юридическое значение карты, утверждая, что она была составлена с ошибками и не соответствует принципу водораздела, закреплённому в договоре 1904 года. В своём решении от 1962 года Международный суд ООН постановил, что храм Преа Вихеар находится под суверенитетом Камбоджи, и обязал Таиланд вывести с его территории все военные и полицейские силы, а также возвратить Камбодже все предметы (скульптуры, стелы и так далее), которые были вывезены из Храма тайскими властями. Впоследствии, 11 ноября 2013 года, суд также вынес новое заключение по запросу Камбоджи, подтвердив своё решение 1962 года и обязав Таиланд вывести все военные силы не только из самого храма, но и с прилегающей территории.

Международно-правовая оценка и геополитические вызовы

Международно-правовая практика Российской Федерации последовательно основывается на поддержании концепции «многополярного мира» и верховенства права в международных отношениях, краеугольным камнем которых выступают императивные принципы международного права, закреплённые в Уставе ООН. Конфликт вокруг Преа Вихеар бросает вызов сразу нескольким принципам juscogens, которые Москва не может игнорировать.

Открытые вооружённые столкновения между двумя суверенными государствами – прямое нарушение принципа мирного разрешения споров (п. 3 ст. 2 Устава ООН), а также принципа о недопустимости угрозы силой или её применения (п. 4 ст. 2 Устава ООН). Россия, будучи постоянным членом Совета Безопасности ООН, оказалась перед непростым выбором между прямым осуждением конфликта и молчанием. Любой явный крен России в поддержку одной из сторон способен создать опасный прецедент, который может быть использован против неё самой или её союзников в других международных спорах, в то время как нейтральная позиция может быть истолкована как «слабость» или «нерешительность», чем поспешат воспользоваться наши противники.

Юридическая неопределённость вокруг пограничного конфликта дестабилизирует весь регион Юго-Восточной Азии, который гордится своей способностью поддерживать мир и диалог на дипломатической основе «Пути АСЕАН». Обострение конфликта способствует расколу внутри самой АСЕАН, так как краеугольным камнем функционирования ассоциации является принцип консенсуса, а полномасштабный конфликт между двумя её членами парализует её и не позволяет принимать эффективные решения по иным вопросам международного общения, что сужает пространство для манёвра и для России. Таиланд уже поплатился внутриполитической стабильностью – предыстория конфликта привела к падению правительства летом 2025 года и фактическому закату «династии» бывшего премьера Таксина Чинавата, смиренно принявшего приговор о тюремном заключении. Это предопределило коренную перестановку политических сил.

Дестабилизация в перспективе может привести к усилению влияния США в регионе, так как в случае эскалации конфликта Бангкок будет искать поддержки в Вашингтоне. США могут укрепить свои позиции, выступая гарантом безопасности для Таиланда.

Камбоджа, в свою очередь, является одним из самых близких союзников Китая в регионе. Тем не менее, несмотря на традиционно тесные связи с Пномпенем, Пекин вряд ли будет открыто и однозначно его поддерживать. Обе стороны являются важными партнёрами Китая, осуществившего массивные инвестиционные вливания в их экономики, и любая эскалация конфликта или длительная нестабильность несут прямые риски для этих инвестиций, угрожая проектам и экономической отдаче. Поэтому для Пекина первостепенный интерес заключается не в поддержке одной из сторон, а в скорейшем затухании конфликта и восстановлении стабильности, которая является фундаментальным условием для экономического взаимодействия. Активно поддержав Камбоджу, Китай рискует подтолкнуть Бангкок к ещё более тесному сближению с Вашингтоном, что прямо противоречит стратегическим интересам КНР по ослаблению влияния США в регионе. Таким образом, наиболее вероятной позицией Пекина будет сдержанный дипломатический нажим на оба правительства с целью возобновления диалога и демонстрация роли ответственной великой державы, заинтересованной в интеграционной стабильности, а не в сиюминутной конъюнктурной выгоде.

Нежелательный международный резонанс конфликту придаёт факт обстрела объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО, каким является храм Преа Вихеар. Это переводит спор из политической в культурно-цивилизационную плоскость, поскольку представляет собой акт вандализма, уничтожающий бесценное достояние человечества. Утрата или повреждение подобного актива – это не только невосполнимая культурная потеря, но и уничтожение устойчивого источника экономических доходов для местного населения, что ведёт к деградации приграничных территорий.

Помимо геополитических вызовов, конфликт порождает негативные экономические последствия. Немедленным последствием обострения стало перекрытие границы и внезапное прекращение приграничной торговли, товарооборот которой достигал в 2024 году 10,45 миллиарда долларов. Камбоджа может столкнуться с угрозой энергетической безопасности, лишившись 24 процентов поставок углеводородов из Таиланда. Последний, в свою очередь, теряет важный рынок сбыта, на который в 2024 году пришлось 15 процентов его экспорта минерального топлива, нефти и продуктов их перегонки. Негативным воздействиям подвержен и аграрный сектор, где разрыв налаженных связей грозит камбоджийским фермерам усилением долговой нагрузки из-за вынужденной продажи сырья вьетнамским скупщикам по заниженным ценам, а таиландским переработчикам – ростом издержек и дефицитом сырья. Наиболее ярко уязвимость региона демонстрирует паралич таких высокоинтегрированных отраслей, как автомобильная и электронная промышленность, где сбои в поставках компонентов через границу приводят к простоям мощностей, наглядно показывая, как локальный политический конфликт провоцирует сбои в глобальных цепочках добавленной стоимости и заставляет инвесторов пересматривать свои стратегии в Юго-Восточной Азии.

В результате пограничного кризиса произошёл разрыв ключевой туристической цепочки, в рамках которой Таиланд десятилетиями выступал в роли хаба, поставляя иностранных туристов в камбоджийский Ангкор, к главной достопримечательности страны. Для Камбоджи это обернулось значительным сокращением притока туристов и падением доходов. В июле 2025 года наблюдалось сорокапроцентное падение численности туристов по сравнению с предыдущим годом. В то же время Таиланд лишился не только прибыльного транзитного бизнеса, но и важного элемента привлекательности своих курортов, предлагавших диверсифицированные экскурсионные маршруты. Закрытие границы и массовый исход камбоджийских мигрантов оказали негативное воздействие на экономики обеих стран. Таиланд столкнулся с ростом издержек из-за нехватки рабочей силы, а Камбоджа – с ростом безработицы и резким сокращением денежных переводов, достигавших 2,8 миллиарда долларов или 6,1 процента ВВП.

Пограничный конфликт выявил относительную устойчивость экономики Камбоджи, получившей вынужденный стимул к структурным преобразованиям, однако вопрос об эффективности реализации этих возможностей остаётся открытым. Таиланд, покинувший быстрорастущий рынок, создал вакуум для других региональных игроков.

Российская реакция?

Российская Федерация стремится позиционировать себя как независимая великая держава, способная слышать и принимать во внимание голоса членов Глобального Юга, однако ни Таиланд, ни Камбоджа в перспективе не видят в России «арбитра», «посредника» или гаранта безопасности в этом вопросе. Политическая невозможность для России выступить успешным «медиатором» бросает тень на статус великой державы и одного из гарантов существующей системы международной безопасности.

Хотя прямые торгово-инвестиционные отношения России со сторонами конфликта не столь значительны, Москва, выступающая за укрепление экономических связей с АСЕАН, заинтересована в стабильности региона как потенциальной платформы для расширения торговли и инвестиций.

В 2016 году Россия выразила желание присоединиться к Международному координационному комитету по охране и развитию храма Преа Вихеар. Однако сегодня Москва, позиционирующая себя как хранительница традиционных ценностей и защитница культурного многообразия, могла бы предложить больше – инициировать создание зоны совместного развития в приграничном районе между Таиландом и Камбоджей с участием России (с учётом в том числе интересов российского туристического бизнеса и динамичного развития двусторонних отношений в последнее время). Такой проект позволил бы трансформировать возможную зону конфликта в пространство взаимной экономической выгоды. Россия могла бы выступить в роли де-факто гаранта стабильности, инвестора в инфраструктурные проекты и модератора диалога. Возрождение данной инициативы соответствовало бы и собственным заявлениям Камбоджи, которая рассматривает храм не только как культурный памятник, но и как «модель мира, развития и перекрёстного сотрудничества».

Пномпень – Бангкок – Москва