«Соглашение Трампа» и перспективы Израиля

XX век войдёт в историю как эпоха аномалий, которые раньше никогда не присутствовали в мировой политике и вряд ли смогут в ней опять появиться. Достаточно сказать, что многие всерьёз вообразили, что управлять отношениями между народами способны независимые глобальные институты, а исполнение права может не зависеть от силы, которая за ним стоит. Мы уже 25 лет живём в новом столетии. И его политическая реальность заставляет задуматься о будущем того, что можно считать продуктом уникального сочетания прошлых обстоятельств. Включая такой феномен, как государства, которые по политическому и экономическому устройству мало соответствуют своему региональному окружению.

Все они, включая Израиль, Южную Корею или даже Японию, должны будут пройти путём адаптации к меняющемуся миру. К международным отношениям, в которых региональное будет выше глобального, потому что в разнообразном и многоголосном мире невозможно создать всеобщий источник порядка. И даже такая могущественная держава, как США, не способна далее поддерживать созданных в прошлом столетии «франкенштейнов» мировой политики. Нет оснований думать, что адаптация будет линейной и государства, находившиеся на особом положении, автоматически станут частью региональных порядков. Более того, перспектива их сохранения на политической карте становится подчас предметом ожесточённых дискуссий.

Можно сколько угодно иронизировать над подписанным недавно в Египте соглашением о прекращении войны в секторе Газа: оно, действительно, вряд ли выглядит как долгосрочный план решения самой сложной ближневосточной проблемы. Более того, оно вполне укладывается в стратегию американского правительства создавать «достижения», реальная стоимость которых не может пройти проверку временем. Конечно, это соглашение имеет и свои позитивные стороны. Во-первых, оно помогло приостановить продолжающееся уже три года насилие. Во-вторых, принесло облегчение многочисленным заложникам с обеих сторон и успокоение семьям погибших. И эти два достижения сами по себе являются хорошим поводом оценить миротворческие усилия американского правительства.

Однако в ещё большей степени «Соглашение Трампа» закрепляет двусмысленное положение Израиля – самой сильной в военном отношении, но дипломатически наиболее слабой державы региона. Именно в этом противоречии основная причина того, что еврейское государство вынуждено ставить насилие в центр своих отношений с региональными соседями. Вся его внешнеполитическая история представляет собой попытки отвоевать себе даже не право на существование, а очередную отсрочку в условиях, когда говорить о признании в полном смысле не приходится. Иными словами, Израиль способен наносить своим соседям весьма чувствительные военные удары, но далёк от того, чтобы быть включённым в общие представления о легитимности участников региональной жизни.

При этом сам Израиль, как нетрудно заметить, уверенно идёт по пути внутренней трансформации. Так, по мнению наблюдателей, религиозные и националистические элементы там всё больше преобладают над традиционными светскими. Нельзя сказать, что такие изменения являются удивительными – это также способ адаптации страны к меняющемуся миру и своему в нём положению. То, что было раньше её преимуществом, – тесная связь с западным миром – постепенно теряет свою привлекательность, и это ослабляет созданные в прежние времена общественные институты. Но совершенно непонятно то, насколько происходящие изменения повлияют на устойчивость израильского положения в региональной политике.

И нельзя исключать, что Израиль, трансформировавшись внутренне и обновив свои отношения с США, так и останется белой вороной в большом ближневосточном концерте.

А то, что система отношений Израиля и его главного международного партнёра меняется, не вызывает особенных сомнений. Причина этих изменений не только материальная – как показали события последних лет, США способны тратить ресурсы на военно-политическую поддержку Израиля. В основе того, что отношения между этими странами не останутся прежними, находится обновление стратегии самой Америки в общемировых делах. В период холодной войны и после неё эта стратегия была основана на постоянном утверждении своего идеологического лидерства в качестве «знаменосца» либеральной демократии. В таких обстоятельствах прогрессивный либеральный режим Израиля был для этой страны неоспоримым преимуществом. Даже если отложить в сторону колоссальные связи двух государств на уровне общества, бизнеса и элиты, США были обязаны помогать Израилю просто потому, что он был «островком Запада» в огромном исламском море.

Но к началу прошлого десятилетия прежний подход США к оправданию своего присутствия во всех без исключения делах оказался исчерпанным. А последние попытки демократической администрации настаивать на его продолжении выглядели уже совсем карикатурно. Да и на практике не приносили ничего кроме бессмысленных трат, в чём мы имели несколько прекрасных поводов убедиться. Новое американское правительство напирает, конечно, на идеологический фундамент своего силового превосходства. Однако даже не делает вид, что правильная идеология должна сама по себе становиться основанием для удовлетворения американских внешнеполитических интересов.

Этот демонстративный прагматизм лишает Израиль оснований для того, чтобы бороться за звание светоча либеральной демократии на региональном уровне. И выводит на первый план способность получать от США поддержку с опорой на методы, более привычные для его собственных партнёров в странах Персидского залива. Сохраняя при этом отличия религиозного и этнического характера.

А именно они остаются пока основным препятствием для того, чтобы еврейское государство стало «обычным» участником региональной жизни и обрело недостающие возможности дипломатического влияния на своих соседей.

Такое положение Израиля не означает, что соседи будут стремиться к его уничтожению всеми доступными для них средствами.

Во-первых, у них было уже достаточно много поводов убедиться в том, что такие устремления – дело исключительно неблагодарное. На протяжении десятилетий еврейское государство и его союзники в США доказывают несостоятельность любых попыток даже подумать о нанесении Израилю серьёзного военного поражения. А в современных условиях, когда приоритеты внутреннего развития вытеснили из внешней политики любые революционные устремления, риски большой войны вообще рассматриваются всеми как чрезмерные. Тем более что соседи Израиля не могут создать сколько-нибудь серьёзной коалиции – это противоречит их дипломатическим ценностям.

Во-вторых, существование – в том или ином виде – выбивающегося из общих рядов государства всем остальным может быть даже выгодно. Международная жизнь на Ближнем Востоке объединяет в себе три могущественные цивилизации – арабскую, турецкую и персидскую, – каждая из которых является слишком самоценной, чтобы можно было говорить о появлении там единства стратегических приоритетов. Большинство расположенных там стран идут по пути сложных внутренних изменений и также адаптируются к международной реальности. Это значит, что, несмотря на всеобщее взаимное признание, они могут нуждаться в гипотетическом противнике, осуждение действий которого позволяет на время притушить остальные региональные противоречия. Тем более если этот противник остаётся, благодаря поддержке США, непобедимым даже теоретически – это снимает вопрос о том, почему даже самое решительное осуждение не ведёт к сопоставимым практическим действиям.

Можно предположить, что, даже если Израиль пройдёт по пути полного отказа от прежней основы своей государственности – «острова» Запада на Ближнем Востоке, – его место в региональных делах останется неизменным. Но определять его будут уже не собственные израильские приоритеты, а то, какую роль ему отводят остальные участники насыщенной событиями ближневосточной жизни.