После войны, до мира: Трамп и Путин между нормализацией и замороженным конфликтом

Саммит в Анкоридже – это в первую очередь факт дипломатии . В ситуации, которая, по сути, является непрямым конфликтом между Соединёнными Штатами и Россией на украинской территории, нереально представить себе путь к миру без предварительной нормализации двусторонних отношений Москвы и Вашингтона.

В более широком плане нормализация имеет и своё геополитическое значение: не просто как инструмент для решения украинской проблемы, а как способ достичь общей нормализации, которая сама по себе – политическая цель, призванная способствовать строительству архитектуры формирующегося международного порядка . Трамп позиционирует себя как лидер Запада, Путин – как видный представитель евразийского блока и БРИКС .

Второй аспект касается взаимной легитимации харизмы двух лидеров. В международном контексте, где харизма воспринимается не как ресурс, а скорее как угроза институциональному балансу, особенно на Западе, для Трампа и Путина она остаётся важнейшим политическим активом. Саммит подчеркнул взаимную легитимацию харизмы двух лидеров: не простое институциональное признание, а личное закрепление, которое придаёт переговорам дополнительное измерение, и оно при благоприятном развитии событий как раз и позволит обоим лидерам выйти за рамки разногласий и извлечь взаимную выгоду.

Саммит также подтвердил непрерывность новых каналов коммуникации между США и Россией. Несмотря на недавнюю резкую публичную конфронтацию Трампа, Линдси Грэма и Дмитрия Медведева, контакты по неофициальным каналам не прекращались, напротив, они активизировались. Как отмечалось в предыдущей статье для «России в глобальной политике» , правильнее говорить о синхронизации, чем о координации между Москвой и Вашингтоном: графики и модальность их повесток хотя и не согласованы, но, как правило, совпадают. Речь не идёт о полном совпадении целей. Скорее это указывает на то, что двусторонние отношения сохраняют собственную дипломатическую логику, устойчивую даже в периоды напряженности.

Ещё один аспект касается дистанции между общественным мнением и реальным принятием решений .

Трампу приходится бороться с противодействием со стороны мощного военно-промышленного комплекса США и значительной части разведывательного сообщества, являющихся представителями «глубинного государства» и продолжателями доктрины Бжезинского о сдерживании и конфронтации США с Россией.

Путин вынужден противостоять влиянию военного истеблишмента, традиционно автономного и играющего ключевую роль в принятии стратегических решений в военное время, а также скептицизму проправительственной интеллигенции по поводу стабильности американских позиций – сегодня из-за непредсказуемости Трампа, завтра из-за неопределённости относительно следующего президента США.

Нынешняя фаза переговоров направлена прежде всего на нормализацию отношений между Соединёнными Штатами и Россией – цель, выгодная обеим сторонам по нескольким направлениям: стратегические вооружения (соглашения по ядерному оружию ), экономика и торговля (энергетическая политика и управление ресурсами) и геополитика (новый мировой порядок).

Этот процесс, вероятно, продолжится, даже если будет трудно добиться прогресса по украинской проблеме, где позиции остаются непримиримыми, особенно у Москвы, Киева и Европы. Трамп рассматривает нормализацию как инструмент управления двусторонними отношениями и возможность переложить украинскую проблему на Европу (что также было очевидно на недавнем саммите с Владимиром Зеленским и европейскими лидерами в Вашингтоне , который носил скорее символический, чем содержательный характер).

Европа, похоже, разобщена и безынициативна, вновь объединившись с США, но с единственной целью – выиграть время и избежать политического груза, связанного с перспективой признания победы России. Москва, со своей стороны, продолжает войну на истощение , чтобы ещё больше ослабить украинскую армию, закрепить достигнутые успехи на поле боя и превратить их в не подлежащие обсуждению политические условия. Она будет готова к диалогу только в случае признания новых территориальных реалий.

Если эти позиции кристаллизуются, вновь замаячит призрак затяжных переговоров и в долгосрочной перспективе – замороженного конфликта или конфликта низкой интенсивности. Период «после войны, до мира». Вооружённый перерыв между нынешней войной и следующей.

Автор: Игорь Пелличчиари, профессор истории институтов и международных отношений в Университете Урбино Карло Бо.