Мораль атомной бомбы

Первого августа Лоури опубликовал текст в издании The New York Post под заголовком «80 лет назад атомная бомба спасла бесчисленное количество жизней, но сегодня мы должны защищаться от атомного оружия», а второго августа в The National Review был опубликован тот же текст под заголовком «Трумэн принял правильное решение, сбросив бомбу».

Содержание этого короткого текста, дважды опубликованного под разными заголовками, достаточно полно отражено в самих заголовках и поэтому не требует каких-либо специальных пояснений. Следует только указать, что на сайте The New York Post заметка сопровождалась опросом читателей о допустимости атомных бомбардировок Японии , в котором из 1700 читателей 60 процентов проголосовали положительно. Текст Лоури вызвал ожидаемый резонанс, в том числе и в российских СМИ. Он обозначил очень важный, но редко звучащий вопрос, в каком случае применение ядерного оружия , в том числе в отношении мирного населения , может быть допустимым. Возможна ли какая-либо мораль, которая легитимирует такой поступок?

В современной философской этике существуют три основные парадигмы, на которых базируется вся последующая моральная аргументация. Это деонтологическая этика, наиболее ярко проявившаяся в рамках религиозной этики и в светском варианте – в кантианском подходе. Утилитаризм, сформулированный английским философом Иеремией Бентамом в конце XVIII – начале XIX веков. А также этика добродетели , которая в современном виде сформулирована во второй половине XX века, но черпает своё вдохновение в античности, прежде всего в философии Аристотеля. Из трёх главных этических парадигм ни деонтологическая этика, ни этика добродетели не рассматривают возможность признания этичным поступка, связанного с применением ядерного оружия в отношении мирных граждан. Особняком стоит утилитаризм, речь о котором и пойдёт ниже.

То есть, принимая решение на основании этики утилитаризма, субъект должен всегда выяснять, какое последствие можно ожидать от этого решения. Этичным будет то, что даёт наилучший результат. К примеру, кантианская этика, наоборот, обращает внимание прежде всего на мотив поступка, а не на конечный результат, что демонстрирует принципиальные различия между конкурирующими этическими парадигмами. С момента появления утилитаризм всегда сталкивался с серьёзной критикой, но обладал и существенными преимуществами, что позволило данной этической теории фактически быть ведущим направлением в англоязычном мире почти полтора столетия, вплоть до середины XX века. Только после этого под напором критики и из-за невозможности решить многие внутренние противоречия утилитаризм уступил лидирующее место деонтологическим теориям. Тем не менее говорить о закате утилитаризма не приходится, и в настоящее время в мире много сторонников этой этики.

Суть заключается в том, что внешнему наблюдателю предлагается решить, кому жить, а кому умереть в ситуации, когда потерявшая управление вагонетка мчится по путям и без какого-либо вмешательства наверняка убьёт пять человек, находящихся на её пути, которые не могут избежать этой участи. Всё может изменить внешний наблюдатель, у которого есть выбор: переключить стрелку, и тогда вагонетка направится на запасной путь, но тогда жертвой станет один человек. Вопрос моральной дилеммы в том, какое решение принять внешнему наблюдателю. С точки зрения утилитаристской этики решение очевидно – нужно переключить стрелку и спасти пять жизней, пожертвовав одной. Результат очевиден, и его максимизация является моральным требованием. Однако с позиции других этических парадигм это решение не столь однозначно. Примечательно, что автор дилеммы вагонетки, философ Филиппа Фут, сформулировала этот пример именно в рамках критики утилитаризма.

Если вернуться к ситуации с бомбардировками Хиросимы и Нагасаки, можно увидеть дилемму вагонетки в действии в самом радикальном её проявлении. В 1947 г. военный министр США в годы Второй мировой войны Генри Стимсон писал по поводу принятия решения о бомбардировках: «Такой эффективный шок (применение атомной бомбы. – Прим. авт. ) спас бы во много раз больше жизней, как американцев, так и японцев, чем причинённый вред», в то время как о планах продолжения войны обычными вооружениями он отмечал следующее: «Мы подсчитали, что если мы будем вынуждены довести этот план до конца, то основные боевые действия закончатся самое раннее во второй половине 1946 года. Я был проинформирован, что только американские войска могут понести потери в результате таких операций, которые, как ожидается, приведут к более чем миллиону жертв. Можно ожидать дополнительных больших потерь среди наших союзников, и, конечно, если бы наша кампания была успешной и если бы исходить из предыдущего опыта, потери противника были бы намного больше наших собственных» .

В 1981 г. в журнале The New Republic опубликована статья влиятельного историка и писателя Пола Фасселла под заголовком «Спасибо Богу за атомную бомбу». В ней автор текста и участник Второй мировой войны писал следующее: «Опыт подсказывает, что жаль не то, что мы использовали бомбу , чтобы покончить с японской войной, а то, что она не была готова вовремя, чтобы покончить с немецкой. Если бы только её можно было запустить в производство быстрее и сбросить в нужный момент на рейхсканцелярию <…> большая часть нацистской иерархии могла бы быть уничтожена немедленно, спасая не только от позора Нюрнбергского процесса, но и жизни около четырёх миллионов евреев, поляков, славян и цыган, не говоря уже о жизнях и потерях миллионов солдат союзников и Германии <…> Гарри Трумэн … он знал, что такое война, и лучше, чем некоторые из его критиков тогда и сейчас, понимал, что он делает и почему он это делает. “Найдя бомбу, – сказал он, – мы применили её. …Мы использовали её, чтобы сократить мучения молодых американцев”» .

Таким образом, можно заключить, что моральное оправдание применения атомного оружия в Хиросиме и Нагасаки имеет в США долгую историю, которую можно отсчитывать, начиная с позиции, высказанной администрацией Гарри Трумэна. В этом контексте в начале упомянутый текст Рича Лоури не является чем-то оригинальным, а лишь дежурно поддерживает существующую традицию, не добавляя ничего принципиально нового.

В то же время нельзя сказать, что такая позиция является широко распространённой. Не только представители деонтологической этики или этики добродетели выступили с резкой критикой атомных бомбардировок, но и ведущие представители утилитаризма XX века – Ричард Хэар и Питер Сингер – тоже осуждали этот акт. Ключевыми аргументами, высказанными Хэаром и Сингером, были доводы, что в случае атомных бомбардировок Японии не была рассмотрена какая-либо альтернатива, которая могла бы дать лучший результат.

Философы утверждают, что более оптимальным решением было бы воздержаться как от кровавого штурма японских островов в ходе десантной операции, так и от применения атомной бомбы в том виде, в каком это произошло. К примеру, по их мнению, можно было бы продемонстрировать японцам возможности атомной бомбы в безлюдном месте, что также с высокой вероятностью привело бы к капитуляции противника. К тому же Япония ко времени применения атомного оружия уже фактически проиграла войну и не могла бы вести боевые действия какое-либо продолжительное время. К моменту применения бомбы Германия уже капитулировала, а СССР перебрасывал наиболее боеспособные подразделения на Дальний Восток для битвы с Японией – последней из ещё не признавших поражение стран «оси» . Таким образом, этот утилитаристский контраргумент говорит не столько об аморальности бомбардировки как таковой, сколько о неоптимальном решении.

Кроме того, утилитаристы используют ещё ряд аргументов против применения ядерного оружия. Важнейшим можно назвать тот, что связан с невозможностью просчитать последствия применения такого оружия. Как уже было отмечено, для утилитаризма просчитываемый результат является основополагающим требованием, а применение ядерного оружия скорее представляет собой шаг в неизвестность, где последствия предсказать невозможно. Это особенно актуально в случае, когда ядерное или сопоставимое по мощности оружие есть не у одной страны.

Таким образом, позиция, оправдывающая бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, является маргинальной в академическом сообществе философов, занимающихся вопросами этики. Лишь малая часть утилитаристов готова отстаивать эти действия; подавляющее большинство выступает резко против. В то же время в рамках политической дискуссии существует линия аргументации, представленная перечисленными в статье авторами, которые, не погружаясь в вопросы фундаментальной этики, стремятся оправдать бомбардировки, руководствуясь опытом и политическими реалиями, – серьёзное моральное обоснование для них вторично.

Стоит напомнить, что во Второй мировой войне , на пике её ожесточения, бомбардировки, уносившие десятки тысяч жизней мирных жителей, были ужасающей, но общепринятой нормой. Яркие примеры – уничтожение союзниками Дрездена или ковровые бомбардировки Токио в марте 1945 г., число жертв которых сопоставимо с потерями в Хиросиме.

Поэтому у президента Трумэна и военного министра Стимсона, принимавших решение, не было тех этических дилемм, что были сформулированы философами гораздо позже в тиши университетских кабинетов. Сопоставлять ситуацию, в которой находились политики и военные, с академическими дискуссиями, по меньшей мере, наивно. Люди, оказывающиеся перед реальной дилеммой вагонетки, действуют в экстремальных условиях, где стресс, эмоции и груз ответственности часто приводят к трагическим и необратимым последствиям. И хочется надеяться, что в будущем мировым лидерам больше не придётся сталкиваться с дилеммой Трумэна и ей подобным.

Автор: Дмитрий Балашов, кандидат юридических наук, старший преподаватель факультета права НИУ ВШЭ, выпускник школы авторов журнала «Россия в глобальной политике» «Учи учёного-3».