Треск ломающихся льдин

В возвращении полноценной дипломатии заключается, пожалуй, главный итог встречи. Отличие настоящей большой дипломатии от её суррогатов – отсутствие предопределённого финала. Казалось бы, это подразумевается само собой. На то и переговоры, чтобы прийти к взаимоприемлемому компромиссу на основе уступок со стороны всех участников. Однако на практике подобное стало редкостью после окончания холодной войны , по крайней мере, в том, что касалось крупных и значимых конфликтов. Считалось, что есть «правильный» исход, к которому стороны должны прийти. И определялся он тем, как представляли себе справедливость ведущие западные страны. Наиболее наглядный пример – Югославия на разных этапах её дезинтеграции. Такие же лекала пытались применить в Сирии, можно найти и другие примеры.

Само по себе это не обязательно означает злонамеренность, но такой подход исходил из наличия правого и виноватого в конфликте. Урегулирование должно быть в пользу правого, а виноватому позволительно смягчить его условия, но не более того. Понятно, что вина и её отсутствие определялись на базе представлений, свойственных либеральному мировому порядку . Другие толкования не принимались.

Собственно, революционное заявление прозвучало во время встречи Трампа и Зеленского в Белом доме в конце февраля. Американский президент, отвечая на вопрос журналиста, поддерживает ли он Украину, сказал, что он не поддерживает никого, кроме мира, и выступает только как посредник. Это означало разворот по сравнению со всей политикой США предыдущих долгих лет, когда никто из официальных лиц не мог произнести, что Америка не поддерживает Украину . С этого момента начался отсчёт новой фазы.

Многие объясняли это личной неприязнью Трампа к Зеленскому, плохим настроением взбалмошного хозяина Овального кабинета, стечением обстоятельств и так далее. Однако наиболее стойкие приверженцы президента-республиканца утверждали: это и есть воплощение в жизнь принципа «Америка прежде всего». По ряду причин Вашингтон хочет прекратить этот конфликт, не нужный Соединённым Штатам, и достижение этой цели важнее, чем разбирательства, кто прав, кто нет, и в чём резоны противостояния.

Фаза урегулирования, начавшаяся в Анкоридже , – продолжение той же логики. Пусть те, кому интересно, докапываются до морально-правовых оценок, президенту США нужен результат: прекращение боевых действий. Похоже, что он пришёл к выводу: достичь желаемого можно, взаимодействуя с российским визави. Не только по той причине, что в его руках важные инструменты, но и потому, что он предлагает путь, кажущийся Трампу более реалистичным в условиях, когда заставить Москву что-то сделать невозможно. А в последнем, кажется, он не сомневается, хотя понятно, что у Вашингтона есть возможность ухудшить экономическое положение России. Но и она имеет ограничения.

Глава Белого дома руководствуется не ценностными императивами и не личными предпочтениями – только тем, что он понимает под прагматизмом . Часть этого подхода: надавить на Украину и заставить её что-то сделать он сможет, а на Россию нет. Такого президент США напрямую никогда не скажет, будет грозить всем сторонам карами за отсутствие согласия. Но в его высказываниях эта мысль косвенно проскальзывает.

Насколько он способен в действительности принудить Киев к серьёзным уступкам, вопрос открытый. Рычагов воздействия у Вашингтона достаточно, но прямолинейно их применить и сразу получить нужный эффект не так просто. Однако склоняется Трамп, видимо, к этому.

Излюбленные рассуждения западной прессы, отчасти подхваченные и у нас, в основном сосредоточены на вопросе кто выиграл, а кто проиграл этот раунд. Наиболее распространённый ответ – выиграл Путин, и считают так не только поклонники, но и недоброжелатели российского президента. Действительно, повестка саммита, по крайней мере, насколько мы можем судить по публичным приметам, была скроена по лекалам российской стороны.

Если Трамп хочет устойчивого долгосрочного решения, кто бы его ни предложил, даже Россия, вероятно, за дверями обсуждалось, как этого добиться. И через какое-то время, возможно, довольно скоро, мы увидим новые шаги в соответствующем направлении. После визита Путина на Аляску мяч, как любят говорить в западной прессе, улетел на сторону Зеленского, который спешно отправляется в Вашингтон. Трамп готов возложить ответственность за принятие тяжёлых решений именно на украинского визитёра. Если же тот откажется, крайней от такого решения окажется Украина. Тогда у Трампа есть повод дистанцироваться от военно-технической и материальной помощи Киеву. Европа же, похоже, смирилась с тем, что без США она тянуть на себе украинское бремя не сможет. Риторика в Старом Свете после этого саммита приглушённая, а лихорадочность происходящих и запланированных встреч показательная.

Никакой гарантии скорого урегулирования после Аляски не появилось. Срывы не просто возможны, они неизбежны, слишком сложна проблема и не предопределён результат. Да и характер американского президента подвержен колебаниям. Однако наступила качественно иная фаза, наверное, её нужно назвать прагматичным поиском выхода. Потребуется очень творческий и незашоренный взгляд, а также убедительное и быстрое развитие достижений ВС России на фронте , которые сейчас начинают признавать даже противники. Вот тогда большая дипломатия сработает.

Но лёд явно тронулся. Слышен треск ломающихся льдин.

Автор: Фёдор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике».