Неглобальная сеть: что будет с интернетом через 50 лет

За это время пользователи успели пройти все пять стадий, в конце которой — принятие неизбежного. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Теперь, когда анонсировали «белые списки» ресурсов, которые работают даже в условиях блокировок, доступ к ВБ, «Озону» или ВК выглядит как настоящее чудо. Свободный стриминг «Яндекс. Музыки« или Rutube — это уже забытые технологии древних. Парадокс ситуации заключается в том, что схожие тенденции и практики наблюдаются не только в России. Власти разных стран стремятся взять под контроль виртуальное пространство, понимая все риски, которые от него исходят. Кажется, что государство как большой и неповоротливый институт снова проспало технологическую революцию, которая давным-давно руками третьего сословия уже сносила монархии. Однако, по всей видимости, главная битва за глобальную сеть еще впереди. США: контроль под флагом национальной безопасности

Вашингтон уже разработал различные инструменты для ограничения работы приложений и сервисов. Один из ключевых из них — Закон о защите американцев от контролируемых иностранным противником приложений, позволяющий, например, запретить TikTok, если его материнская компания не продаст долю «иностранного противника». Да, Трамп регулярно откладывает сроки, но только лишь по причине исключительной популярности TikTok. Издержки от немедленной блокировки слишком высоки. Но изначальные интенции властей США — очевидны. Не менее значимы изменения в сфере разведки. В 2024 году Конгресс продлил действие раздела 702 закона FISA. Он разрешает спецслужбам собирать зарубежные коммуникации, в том числе проходящие через американские серверы. Формально речь идёт о борьбе с терроризмом и шпионажем, но фактически закон закрепляет практику масштабного мониторинга сетевого трафика. Великобритания: безопасность пользователей и полномочия спецслужб

В Соединённом Королевстве действует Online Safety Act (2023). Он возлагает на платформы обязанность удалять незаконный контент и снижать риски для пользователей, а регулятор Ofcom получил право проверять и штрафовать компании за нарушения. В 2024 году парламент принял поправки в Investigatory Powers Act. Они уточнили режим доступа спецслужб к данным, включая так называемые bulk datasets — массивы информации о пользователях. Таким образом, цифровая сфера стала частью привычной логики британской разведки: широкие полномочия, подкреплённые парламентским мандатом. Также можно вспомнить о чрезвычайном росте числа арестов в Великобритании за посты в социальных сетях. Европейский союз: забота об «общем благе»

Евросоюз строит собственную архитектуру цифрового регулирования. Главный инструмент — Digital Services Act, вступивший в силу в 2022 году. Он обязал крупнейшие платформы управлять «системными рисками», предоставлять данные регуляторам и создавать механизмы кризисного реагирования. Другой документ — регламент TERREG, который требует удалять террористический контент в течение часа после запроса властей. Отдельное направление — контроль над цифровой идентичностью. В 2024 году был принят обновлённый регламент eIDAS, который вводит общеевропейский цифровой кошелёк и обязывает браузеры принимать государственные сертификаты доверия (QWACs). Это шаг к интеграции сетевой инфраструктуры в систему государственного контроля. На повестке дня ещё более спорная инициатива — проект регламента по борьбе с онлайн-сексуальным насилием над детьми. Он предполагает создание механизмов постоянного сканирования контента, что вызвало дискуссии о допустимости постоянного мониторинга переписки. То есть предполагается тотальная слежка за каждым пользователем. Китай: лидер отрасли

Китай стал пионером концепции «суверенного интернета». Закон о кибербезопасности 2017 года закрепил принцип локализации данных и возможность отключать связь в регионах «для защиты общественного порядка». Закон о защите персональной информации (2021) жёстко ограничил трансграничную передачу данных. Параллельно действуют регламенты для алгоритмов и генеративного ИИ (2022–2023). Они обязывают компании регистрировать сервисы, маркировать синтетический контент и соответствовать стандартам «социальной стабильности». Здесь интернет уже не просто регулируется — он встроен в вертикаль государственного управления. РФ: тестирование технологий

В России действуют ограничения на работу западных сервисов. Также постепенно ужесточается контроль за инструментами обхода блокировок. Операторы давно обзавелись оборудованием для фильтрации трафика, но сейчас возможен новый качественный переход в работе Рунета от режима «разрешено все, что не запрещено» к режиму «запрещено все, что не разрешено». Примечательно, что такая «тихая революция» может быть замечена только жителями крупных городов. Нестрогие социологические методы под общим названием «общение с местными» (там, где наблюдаются проблемы с доступом) продемонстрировали хороший отклик на «белые списки». У людей не было ничего, а теперь есть «новый базовый минимум». И что? И недовольства нет. ВК работает, «Кинопоиск» работает. А что еще нужно? Telegram? «Да мы им и не пользовались». Сейчас в регионах происходит тихое тестирование технологии. Отработка нюансов. Крупные города-миллионники окажутся последними, но и там постепенно будет внедрен новый подход. Так называемый креативный класс посопротивляется, но никуда не денется. И похожие процессы уже протекают или будут протекать в самое ближайшее время и в других странах. Общие тенденции

Описанные меры контроля формируют общие тенденции, которые в ближайшие 50 лет получат развитие:

Национализация цифры. Крупные технологические корпорации будут сталкиваться со все более жесткими требованиями со стороны государств. Их будут заставлять делиться данными, вводить новые ограничения, а в некоторых случаях — создавать бэкдоры для спецслужб. Сопротивляться этому процессу смогут только инди стартапы. Крупный бизнес и рискует по-крупному и вступать в клинч с государственной машиной не захочет. Нацбезопасность как приоритет. Мировые конфликты, терроризм, общая глобальная неопределенность — все это повышает запрос на безопасность, который и будет использоваться государствами для легитимации новых ограничительных мер. Подобное обоснование будет полностью устраивать поколение Y и X. Зумеры и альфы, вероятно, будут недовольны, однако в старых демократиях — они в меньшинстве, а в развивающихся странах существуют более жесткие инструменты подавления. Повторение «непальского кейса» где-то еще возможно, но это будут единичные акты. Локализация и суверенитет. Произойдет уход на собственные площадки. В российских соцсетях подшучивают над продвижением национального мессенджера MAX, но параллельно то же самое происходит, например, во Франции с мессенджером Tchap. Добиться полного контроля можно только при владении ресурсом. Это один из знаковых трендов будущего. Деанонимизация пространства. Цифровые кошельки, сертификаты, обязательная аутентификация — все это станет частью будущей глобальной сети. Конечно, дарквеб никуда не денется, однако общедоступная часть сети практически полностью станет персонифицированной. А желание сохранить анонимность уже само по себе будет восприниматься как подготовка к совершению преступления. О дивный новый мир наступает. Михаил Карягин, заместитель директора Центра политической конъюнктуры.