Дамасские ходоки

Среди прочего, Министерство финансов США приостановило санкции по «Закону Цезаря» 2019 году. Документ, разработанный первой командой Трампа, наносил удар почти по всем секторам сирийской экономики и преследовал любого, кто оказывал помощь правящему дому Асадов. В 2025 году — спустя почти год после смены власти в Сирии — его буква перестала действовать (за исключением некоторых операций, связанных с Россией и Ираном). Впрочем, оговорка не вызвала больших возражений у Дамаска — после падения режима Асада контакты с Москвой и Тегераном перестали быть приоритетными. Трамп сулит аш-Шараа еще большую поддержку в случае, если Сирия останется «на пути демократизации» и своевременно проведет внутренние реформы, а также наладит отношения с соседями. Между строк угадываются и посулы войти в «закрытый клуб» ближневосточных союзников США, о чем Сирия не мечтала с 60-х годов XX века. Впрочем, сирийские временщики понимают, что Белый дом играет свою игру не из благородных побуждений, а из сухого расчета. Стабилизация Сирии выгодна Трампу, поскольку позволит сократить военное присутствие в этой стране до минимума (что было обещано республиканцем еще в ходе первого срока, но так до конца и не реализовано), а также объявить о победе над терроризмом на Ближнем Востоке. Кроме того, Трамп жаждет присоединить Сирию к «Соглашениям Авраама» и тем самым нормализовать связи между Дамаском и Тель-Авивом, в очередной раз сыграв роль «президента-миротворца». А заодно и окончательно закрыть «транзитный коридор» проиранской «Оси Сопротивления», по которому в том числе идет подпитка ливанской «Хезболлы». Наконец, Вашингтону важно не допустить повторного сближения Сирии с российско-китайским тандемом (хотя Китай пока не слишком и настаивает, в силу разногласий с Дамаском по «уйгурскому вопросу»), чтобы иметь постоянный и хороший доступ к местным недрам, а также сдерживать расширение влияния Москвы на Ближнем Востоке. Ради достижения перечисленных целей Штаты готовы идти на публичные компромиссы — в том числе игнорируя неоднозначное прошлое некоторых сирийских временщиков и их участие в событиях «9/11». «Новый Дамаск» был бы, вероятно, рад придерживаться многовекторного подхода и балансировать между сверхдержавами, как это делают другие арабские игроки (например, Ирак). Однако отступить в сторону от стратегического видения США ему будет сложнее: у Сирии слишком много нерешенных внутренних проблем, которые в Белом доме могут счесть за «отказ от демократизации» и вернуть часть отмененных ранее рестрикций. Это фактически ставит Дамаск в зависимое положение от Вашингтона и вынуждает его считаться с рекомендациями из-за Океана. Это видно в том числе по риторике кабинета аш-Шараа, который пытается не дистанцироваться от Москвы, но при этом допускает все больше критических замечаний в адрес России. К тому же у дружелюбия США есть четкая пограничная линия — старые партнеры всегда преобладают над новыми. Так что в споре Дамаска и Тель-Авива в районе Голанских высот Штаты выберут израильтян, особо не раздумывая. Это загоняет сирийское руководство в ловушку: без возможности как снять внутреннее давление, возникшее из-за ползучей экспансии Израиля на сирийскую территорию, так и балансировать во внешней политике. Впрочем, не стоит исключать, что «прозападный» вектор сирийских контактов будет временным. И как только страна более-менее почувствует твердую почву под ногами, характерное для арабских игроков балансирование между США, Китаем и Россией вновь станет основой внешней политики Дамаска. А пока временщикам жизненно необходимо не терять лояльность Трампа — но при этом не слишком обижая других контрагентов. Леонид Цуканов, кандидат политических наук, эксперт Российского совета по международным делам.