Инстинкт хищника – основа западного прогресса

На западе Европы не так много народов, которые можно было бы назвать автохтонными. Даже кельты в основном пришлые люди в тех местах, где они в наши дни обитают. Европейское население, как мы знаем, было сформировано великим переселением народов, которое в несколько волн меняло этнический облик континента. За теми германскими племенами, о которых писал еще Тацит, последовали остготы и вестготы, затем вандалы, франки, гунны, авары, аланы, лангобарды, мадьяры. В Испанию, Прованс, на Сицилию проникли арабы, которые тоже оставили свой след в генотипе сегодняшних жителей этих территорий. Потом ко всему этому винегрету чуть было не присоединилась монгольская орда Батыя, но всё же сочла за благо повернуть обратно.

Словом, веками с востока на запад шли и шли народы. Одни племена сгоняли с места другие, но в целом все двигались в одном и том же направлении. Причем восток Евразии, постоянно порождавший эти массы людей, довольно просторен, а запад – узок, тесен. Однако народы, доходившие до Западной Европы, оставались там, наслаиваясь друг на друга, просто по той причине, что дальше идти было некуда. Дальше на север – океан, холод и вечные льды, на запад – океан, через который не переплыть, да и непонятно, есть ли там земля, за этим океаном. На юге, по ту сторону Геркулесовых столбов – Африка, другой материк и другие условия; вандалы и аланы попробовали мигрировать туда, но продержались недолго.

Показательна судьба крайней точки миграции народов – Великобритании. Вслед за кельтским племенем бриттов туда переселились германцы – англы и саксы, затем на остров мигрировали датчане, потом нормандцы. И всем им на первых порах было совершенно некуда идти дальше: они были заперты на довольно небольшом острове.

Отрезанная арабами, а потом турками от востока и юга, Европа стала, по сути, отстойником кочевых народов – в буквальном смысле евразийского сброда, попавшего в эту географическую ловушку. Обычно про такую ситуацию говорят: пауки в банке.

В природе есть похожее явление. Когда во время половодья речная вода затапливает старицу (часть старого русла, превратившуюся в озерцо), в нее попадают мальки щуки. Затем вода сходит, запертые в старице мальки начинают расти, постепенно сжирают всех рыбешек, которыми обычно питаются щуки, и начинают жрать друг друга. А следующее половодье может и не затопить старицу, это явление вероятностное. И до момента освобождения из изоляции, который может наступить через три или пять лет, доживают только самые мощные, самые хищные особи. Они-то и выходят, так сказать, на простор речной волны.

Это сегодня еврочиновники пытаются представить территорию ЕС «цветущим садом», куда не хотелось бы пускать посторонних. А в Средние века многие европейцы мечтали вырваться на простор из этой тесноты, из зловония городов и бесконечной распри феодалов, разнокалиберные владения которых наползали друг на друга. Поэтому идея крестовых походов была настоящей находкой. Какой там Гроб Господень! Просто оголодавшая саранча искала себе новые пастбища. Жизненное пространство – вот что интересовало тех, кто нашивал кресты на свои плащи. Точно так же, как и их потомков, рисовавших кресты на танках.

Крестовые походы заложили важный принцип европейской экспансии: вместо органичного расширения своего цивилизационного ареала – захват отдаленных, географически и культурно обособленных территорий. Европейцы приходили туда, где они были абсолютно чужими, и пытались навести свои порядки.

Неудачу крестоносного движения можно объяснить тем, что задора и алчности у этих людей было много, а технического превосходства еще не было. Для этого потребовался прогресс, который был разновидностью беспощадной дарвиновской конкуренции, борьбы за выживание между странами, народами и отдельными людьми. Необходимо понять, что европейский прогресс, на который так долго молились и у нас в стране, и в других странах мира, не был результатом общечеловеческого стремления к познанию, благу и процветанию, в котором европейцы якобы преуспели больше других. Цель тут была иная – найти материальные средства, которые позволили бы вырваться из закупоренной колбы.

Корабли, способные переплыть океан, средства навигации, огнестрельное оружие и иные достижения цивилизации в конце концов, на рубеже XV и XVI веков, помогли европейскому гною выплеснуться за пределы континента. Тупая алчность и подчас немотивированная жестокость Васко да Гамы и Христофора Колумба известны. Так всё начиналось и так продолжилось. Настала эпоха великих географических… не столько открытий, сколько ограблений. Как будто уголовники сбежали из тюрьмы и принялись кошмарить окрестности. Кстати, не потому ли англичане стали «править морями», что со своего острова хотели удрать сильнее всего?

Америка, Африка, Азия… саранча разлетелась во все стороны. И всюду прогресс, цивилизация, знание и даже вера служили главным образом средством порабощения и признаком превосходства. А об ответственности тех, кто больше знает и умеет, кто владеет более совершенной техникой, заговорили относительно недавно, уже ближе к прошлому веку, когда экономический фундамент европейского благополучия был в основном создан.

Между тем переселение народов в Европу продолжается. По следам вандалов и аланов идут африканские и азиатские мигранты, и этническая карта континента снова серьезно меняется. Будущее покажет, какими в итоге станут эти новые европейцы. Усвоят ли их потомки традиционные хищнические инстинкты, которые легли в основание современных европейских наций? Или они задумаются об иных, более гуманных двигателях прогресса?

Для нашей страны, которая веками подвергалась и сегодня продолжает подвергаться агрессии Запада, ответ на этот вопрос очень важен. Хотелось бы, чтобы наши западные соседи оказались небезнадежны.    Другие материалы автора«Безлюдные» технологии меняют смысл войныВ России нерусских нетЗачем старики глушат молодые голосаПочему прогресс угрожает нам рабством